Президент «Олимпиакоса» Эвангелос Маринакис: человек, который превращает футбол в театр власти

В греческом языке есть слово, с трудом поддающееся переводу — φιλότιμο. Это смесь гордости, внутреннего долга, достоинства и желания доказать свою правоту.
Если бы у понятия было человеческое воплощение, то оно, вероятно, носило бы имя Эвангелоса Маринакиса.

За последние десять лет он превратился в одну из самых противоречивых фигур европейского спорта. Таланты — несомненны. Власть — огромна. Влияние — почти безгранично. Карьера — последовательная череда высоких кабинетов, громких трибун и кулуарных разговоров.
А вокруг — тень. Длинная, вязкая, упрямая. Та, что тянется за ним, будто от человека, который слишком часто стоит в центре сцены.

Чтобы понять Маринакиса, нужно представить не футбольного функционера, а человека, который вырос среди корабельных винтов, сигарного дыма и резких решений. В греческих портах такие люди рождаются словно сами собой — они впитывают атмосферу морского бизнеса, где каждое слово стоит дороже нефти, а каждый звонок может изменить судьбу компании, семьи или города.

Но Маринакис сумел вынести это влияние далеко за пределы Пирея. Он перенёс его в спорт, где эмоции заменяют валюту, а лояльность иногда оказывает большее влияние, чем правила.

I. Сила власти: как мужчина в темном костюме стал главным хореографом греческого футбола

В Греции давно знают одно правило: если владелец футбольного клуба поднимается с кресла, воздух в зале меняется. Когда поднимается Маринакис — меняется всё.

Он умеет молчать так, что люди начинают говорить. Он умеет смотреть так, что собеседник начинает сомневаться в том, что хотел сказать. Он умеет стоять рядом так, что сам факт его присутствия превращается в заявление.

Именно поэтому интервью Моргана Гиббса-Уайта — где игрок «Ноттингема» благодарит его за «любовь» — выглядит не как PR, а как часть ритуала. Владелец не разговаривает — он слушает. Но слушает так, что кажется: разговор идёт только между ним и судьбой клуба.

Такой стиль поведения невозможен без уверенности, подкреплённой годами власти. И невозможно отделить эту уверенность от множества историй, сплетённых вокруг его имени.

II. Договорные матчи: расследования, которые растворяются в греческом воздухе

Если попытаться проследить, где именно начинается история скандалов вокруг Маринакиса, ответы будут размыты, словно границы на старой карте Средиземного моря. Кажется, что всё началось в 2011-м, когда УЕФА опубликовала отчёт о договорных матчах — документ, который читался как криминальный роман, где футболисты и судьи превращаются в персонажей греческого нуара.

Маринакис оказался среди подозреваемых — президент лиги, владелец крупнейшего клуба страны, человек, которого вряд ли можно представить в роли пешки. И всё же: угрозы, прослушки телефонов, разговоры о влиянии на результаты матчей.

Это мог бы быть громкий процесс.
Но расследование погасло. Как будто кто-то аккуратно прикрыл его крышкой.

Через несколько лет всплыл второй скандал — этот раз более жесткий, более прямой. В нём фигурировали уже не намеки, а конкретные эпизоды: давление на тренера «Атромитоса», влияние на распределение судей, попытки контролировать путь команд к Суперлиге.

И снова: процесс, ожидание, судебная волокита — и в финале оправдание.

Греческое правосудие умеет растягивать драму. Но иногда оно растягивает её до такой степени, что сама история рвётся.

III. Судьи: профессия, где ставка выше, чем кажется

История арбитра Петроса Константинеаса могла бы стать сюжетом документального фильма. Он рассказал, что перед матчем ему угрожали — два человека, разговоры, давление. Он отказался. Через неделю его пекарня взорвалась.

Полиция не нашла виновных.
Но эта деталь так и осталась частью легенды вокруг Маринакиса — не прямым обвинением, а атмосферой, которая всегда следует за его именем.

Позже был финал Кубка, где он вошёл в комнату судей «пожелать удачи».
А затем — Англия, где после спорного решения он «кашлянул» в сторону арбитров.

Официальная версия — хронический кашель.
Версия комиссии — пять матчей дисквалификации.
Версия футбольных болельщиков — история, которую рассказывают с улыбкой.

IV. Управление клубами: когда футбол превращается в инструмент стратегической игры

Спортивные владельцы обычно любят инициировать решения через тренеров и директоров. Маринакис предпочитает разговаривать лично.

После матча с «Лестером» он вышел на поле и начал разбираться в том, почему «Ноттингем» сделал неправильную замену. Это выглядело не как эмоция — скорее как человек, привыкший контролировать каждый механизм, увидел, что один из них дал сбой.

Его вмешательства происходят всегда публично, но их смысл — всегда глубже публичного уровня.

V. Gate 7: фанатизм как политическая сила

Греция — первая страна Европы, где ультрас перестали быть просто фанатами и стали чем-то вроде уличных кланов. Gate 7 — самая влиятельная из этих групп.

После трагедии в волейбольном матче в декабре 2023-го расследование привело следствие к людям, связанным с «Олимпиакосом». Обвинения — тяжёлые. И в их списке вдруг появляется имя Маринакиса.

Следователи уверяют: финансирование и подстрекательство. Он отвечает: политическая месть. И здесь начинается тот уровень истории, который любят писатели — когда факт настолько крупный, что становится легендой, а легенда настолько громкой, что заглушает факты.

VI. Танкер Noor 1: история, которой мог бы позавидовать Тарантино

2014 год. Порт Афин.Танкер с 2,1 тонны героина. Связи с людьми из окружения Маринакиса.

Свидетель утверждает: было три тонны, недостающие — ушли к бизнесмену.Потом — серия странных смертей, запугивания, бомба судье. И финал — дело закрыто из-за недостатка доказательств.

Греческая сатира написала о том:

«Свидетели совершают самоубийства, чтобы обвинить невиновного судовладельца».

Это фраза, которая могла появиться в сценарии братьев Коэн.
Но она существует в реальности.

VII. СМИ: когда редакция ждёт звонка не от редактора

Отношения Маринакиса с медиа — еще одна часть этой мозаики.
История с Parapolitika — почти образцовый кейс того, как экономическое влияние превращается в редакционное.

Записи звонков, где владелец клуба обсуждает содержание газетных полос, выглядят почти буднично — будто это не нарушение этики, а нормальная часть рабочего процесса.

Журналисты, заявлявшие о давлении, сталкивались с увольнениями, угрозами, нападениями фанатов. Каждый эпизод можно трактовать по-разному, но когда складываешь их в одну картину — получается узор одинаковых линий.

VIII. Кто такой Маринакис? Человек эпохи или её симптом?

Кажется, что у каждой истории в Греции есть несколько слоёв: публичный, политический, неофициальный и слой недоговоренностей. Маринакис — персонаж, который существует сразу во всех четырёх.

Он не герой, не злодей, не жертва обстоятельств.Он — фигура силы.Та, которая не исчезает, даже когда её пытаются стереть. Та, которую не осудили, но и не оправдали окончательно в глазах мира.

Он напоминает тех людей, про которых говорят:«Он слишком большой, чтобы упасть». Но также — «слишком опасен, чтобы быть понятным до конца».

И потому история продолжается.Не в судах, не в заголовках, а в том ощущении, которое остаётся после каждой очередной страницы его биографии:ощущении, что мы наблюдаем не действие, а преддверие.